РАЗГОВОР С ФАШИСТАМИ
Ковпак Алексей Павлович родился 11 ноября 1918 года в селе Зеленое Петровского района Кировоградской области. На военной службе с 1939 года. С первых дней войны на фронте. Прошел боевой путь от города Первомайска на Украине до города Цистерсдорфа в Австрии. На фронте вступил в партию. За отвагу и мужество Ковпак награжден тремя орденами Славы. Орденом Славы I степени он награжден Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года.
В 1948 году Алексей Павлович демобилизовался и приехал в город Кант. В том же году поступил работать на Кантский сахарный завод и проработал на нем до 1967 года.
21 октября 1967 года Алексей Павлович Ковпак умер.
Черная вода реки отражала гаснущие звезды. Плот с погруженной на него пушкой сносило левее того места, куда высаживался десант пехоты. Шесть человек орудийного расчета изо всех сил работали веслами и шестами, и все-таки течение уносило их. В ранних сумерках они видели, как пехота высаживалась за излучиной, а к ним отделились только две лодки.
— Как называется эта речка?— спросил наводчик.
Командир орудия оглянулся на него, выругался, срывая зло за неудачу.
— Черт ее знает, румынская. А ты что, путевые заметки ведешь?
Алексей промолчал. «Узнаю потом»,— решил он.
Расчет выкатывал орудие на берег. Кустарник и молодые вишни, увитые хмелем, мешали подняться на поляну.
— Выруби их,— приказал старшина.
Взяв топор, Алексей пошел вперед. Срубая вишни, оттаскивал их в сторону и вдруг увидел за поляной, на краю леса, вражеских солдат. Они устанавливали батарею малокалиберных орудий, маскировали ее ветками с желтеющей листвой, а в глубине леса, в сизоватых сумерках, шевелилось множество теней. Слышалось звяканье лопат, стук топоров.
— Нос к носу...— зло проговорил старшина, когда Алексей доложил. В это время к берегу пристали лодки с пехотой. Семнадцать человек во главе с сержантом прибыли для закрепления плацдарма. Узнав о немцах, они заспешили рыть окопы, располагая их полукольцом вокруг орудия. Расчет тоже окапывался и устанавливал орудие так, чтобы вести обстрел по всему полукругу.
«Мы у них в тылу»,— размышлял Алексей. Он понял, что немцы за поляной — это вторая линия их обороны, предназначенная помешать расширению плацдарма нашего полка. «Надо их прогнать»,— думал Алексей.
Сержант и старшина-артиллерист решали, что делать, как удержать плацдарм. Они были моложе Алексея. Ему шел двадцать шестой, им — двадцатый. Они воевали первый год, не имели такого опыта, как он.
— Мы уничтожим их батарею, пока она молчит, а так как они все равно обнаружат нас, то нам придется туго,— сказал Алексей.
Сержант поддержал:
— Я тоже так думаю. Их батарея наделает шороху. А пехота против пехоты — это другое дело. Мои парни Яссы, Роман, Бакэу брали — это города, а здесь полянка...,— сказал сержант и решительно добавил: — Давай, старшина, дави батарею, пока она молчит.
Старшина ответил командой своему расчету:
— По местам!
Алексей навел на среднее орудие, которое хорошо видел, хотя ветки, закрывая его, казались кустом. Расстояние было не больше семисот метров. Зная свое орудие, Алексей не сомневался, что попадет с первого выстрела.
Стало удивительно тихо. Щелкнул замок. Заряжающий вполголоса доложил о готовности. Алексей сделал то же.
— Поточней, Павлович, поточней надо,— попросил старшина. Он заволновался, и в такие минуты почему-то всегда называл Алексея по отчеству.
Алексей еще раз прильнул к прицелу, но маховики не тронул. Перекрестие нитей стояло точно по цели.
— Огонь...— шепотом выдохнул старшина.
Орудие ахнуло, и в тишине утра показалось, что громыхнуло дальнобойное. Эхо щелкнуло по речке, как кнутом, в лесу отозвалось второе эхо, глуше, и оно покатилось вдаль. Но не успело затихнуть, как грохнул второй выстрел, потом третий, четвертый и загромыхало со всей скорострельностью на какую только был способен расчет.
Батарея была опрокинута, разворочена. Стреляли уже шрапнелью по окопам. Фашисты были ошеломлены и не сразу поняли, откуда бьют по ним. Но потом опомнились. Открыли пулеметный огонь.
Старшина стоял рядом с орудием, смотрел через поляну в бинокль и вдруг упал лицом на куст. Подносчик снарядов бросился к нему и тоже упал.
— В укрытие! В укрытие!— кричал сержант из своего окопа.— В укрытие! Вас засекли!
Алексей скатился в окоп. Там уже сидел заряжающий, молодой парень, недавно прибывший из резерва. Ему было девятнадцать лет. Он казался большим мальчишкой с неуклюжими руками и слишком длинной шеей.
— Их убили?— спросил он о старшине и подносчике.
— Да. Страшно?
— Нет...— заряжающий сказал это, пытаясь улыбнуться, но улыбка получилась такая, словно он скривился от оскомины.
— Не ври, Петя. Здесь не надо врать. Каждый знает про всех по себе.
— А зачем спрашиваете?
Алексей не ответил. В окоп осторожно сполз замковой.
— Пить дайте,— сказал он и замолк, опрокидываясь навзничь.
Немцы, не прекращая огня, пошли в атаку. Об этом сказал сержант, подбежавший к окопу.
— Артиллерия, поддержи! — попросил он.
Алексей выскочил из окопа, навел орудие на выходивших из леса вражеских солдат, но стрелять не мог. Никто не зарядил орудие.
— Петька! Где ты?! — закричал он. Петька выглянул из окопа и тут же присел.
— Стреляют...— сказал он дрожащим голосом.
— Не валяй дурака! Заряжай!
Алексей подбежал к нему, вытащил за руку и толкнул к снарядам:
— Займись делом! Забудешь все!
Вздрагивая от свиста пуль, Петька зарядил орудие и приготовил второй снаряд. Орудие ожило. Картечь рвалась среди противника. Фашисты залегли, потом поползли назад и снова открыли огонь из крупнокалиберного пулемета. Алексей заметил его. Навел туда. Первый взрыв поднялся рядом. Второй накрыл пулемет.
— Молодцы, артиллерия!— кричал сержант.
Он подполз к орудию и, когда вставал, вздрогнул, потом медленно оглянулся и упал. Петька присел за колесо орудия, смотрел на пятна крови, выступающие сквозь гимнастерку, хотел что-то сказать и не мог. На его глазах выступили слезы, он сглатывал спазмы, как будто икал.
А вокруг снова наступила тишина. Только за излучиной реки как будто лениво постреливали минометы. Слышался сухой щелчок, потом вой мины и взрыв. Река приносила звуки чистыми, словно фильтровала их.
Алексей поднял Петьку за плечи, поставил к щиту орудия.
— Вытрись, увидят... — он кивнул в сторону пехотинцев.
— Так ведь... Что же это?..
— Собери оружие. Отнеси в окоп.
Алексей понимал, что фашисты не оставят их в покое, и сам стал подбирать оружие. Пистолет старшины он положил в карман. «Пригодится»,— размышлял он, направляясь к пехотинцам.
Те сидели в окопе, ждали своего командира. Кое-кто завтракал, другие перезаряжали диски автоматов. Один боец вырезал из орехового прута тросточку.
— Будешь за старшего, — сказал ему Алексей. — Как фамилия?
— Матюхин,— ответил боец, пытаясь встать по стойке смирно, но глубина окопа не позволяла, а высунуться он не хотел.
— Ваш сержант погиб. Сколько осталось?
— Трое выбыли совсем. Один раненый.
— Ясно. Оборону держать до последнего.
Алексей старался быть строгим, да в этой обстановке оно и само так получалось. Уходя, он взял с собой двух бойцов.
— Будете помогать, — сказал им у орудия и объяснил, что надо делать, когда начнется бой.
Заметив их озадаченный вид и не желая показать себя новичком, Петька ободрился.
— У нас тут не зевай, — сказал он солидно.
— Верно, — согласился Алексей и посоветовал: — Старайтесь работать за щитом. Поднесите снаряды вот сюда. Будете меньше уязвимы.
Бойцы кинулись выполнять приказ, но в это время фашисты опять пошли в атаку. На этот раз они решили зайти с левого фланга, вдоль реки. Орудие пришлось развернуть, и Алексей чуть не опоздал открыть огонь.
Немцы были уже на половине отмели, и первые снаряды разорвались за ними. Однако это сыграло на пользу защитников плацдарма. Фрицы подумали, что их отсекают от леса, чтобы уничтожить на открытом месте, и их охватила паника. Они бросились назад, скучились и сами попали под шрапнель.
— Вот как у нас,— сказал Петька, сияя.
Алексей видел, что он справился со своим страхом, теперь будет воевать с умом.
«Но надолго ли нас хватит?»— размышлял Алексей. Ему доложили, что у пехотинцев выбыло еще двое, а фашисты что-то придумывают. И словно подтверждая его догадку, враг пошел в атаку сразу с обоих флангов и открыл пулеметный огонь с фронта.
Разворачивать орудие из стороны в сторону не было смысла, терялось бы время. Алексей приказал всем пехотинцам отражать атаку справа, а сам с расчетом вступил в бой с атакующими по прибрежной! полосе.
Бой длился около часа. Когда фашисты оказывались близко, расчет брался за автоматы, потом снова открывал огонь из орудия. Были минуты, когда Алексей один и заряжал, и наводил, и стрелял, а расчет отбивался гранатами.
После боя пришел Матюхин. Он был ранен в голову. Попросил перевязать себя.
— А там некому? — Алексей рассердился за то, что он ушел из окопов.
— Все, командир,— ответил устало Матюхин,— я один остался.
Алексей чуть не выругался, но сдержал себя, сказал строго, спокойно:
— Соберите все оружие и боеприпасы.
Оружия вокруг было много. На окраине зарослей валялись убитые фашисты. Их автоматы, подсумки с патронами, гранаты — все перешло на вооружение пятерых защитников плацдарма. А день только перевалил на вторую половину. Солнце сияло над багряным лесом.
— Разделимся опять,— сказал Алексей Матюхину.— Ты и вы двое занимайте оборону справа, мы с Петром — останемся здесь. Выполняйте приказ.
Матюхин и бойцы ушли. И это произошло вовремя. Немцы опять пошли в атаку. Они никак не могли смириться с тем, что в их тылу оказался плацдарм, на который может высадиться десант.
Бой был недолгим. Фашисты прорвались в окопы пехотинцев и, заняв их, остановились.
Алексей и Петька укрылись в свой окоп. Наступила жуткая тишина. Кустарник, пронизанный лучами солнца, был не ко времени красивым, ярко блестел позолоченной листвой, крупные переспелые вишни просвечивались и казались бусами, украсившими ветки. Желтыми гроздьями висел на них хмель.
Алексей обвязывался гранатами.
— Орудие придется взорвать,— ответил он на удивленный взгляд Петьки.
Из окопов послышался голос:
— Русс, сдавайся!
Алексей громко выматерился и ответил по-немецки, что он пройдет всю Европу и не оставит ни одного фашиста. Его сердитый голос еще звучал в тишине солнечного кустарника, когда с другого берега ударила наша артиллерия, а из леса выходила пехота с плотами, с надувными лодками и просто с бревнами, на которых тоже можно переправляться.
— Огонь! — скомандовал Алексей, вскидывая автомат. Петька что-то кричал ликующим голосом, строчил из своего автомата, как одержимый. Бросил его, когда кончились патроны, схватил другой и снова строчил по убегающим врагам.
Фашисты были охвачены суеверным ужасом. Грохот канонады после слов Алексея казался им проклятием неба, и они бежали в спасительный лес, как от грозы.
— К орудию! — скомандовал Алексей.
Петька опередил его, на ходу схватил снаряд и, еще не зарядив, с восторгом крикнул: «Готово»!
Они стреляли по лесу, где среди разрывов тяжелых снарядов метались ошеломленные фашисты. А к берегу плацдарма уже причаливали лодки. Пехотинцы 285 гвардейского стрелкового полка шли в атаку. Смешиваясь с грохотом здесь, всколыхнулся шум боя за излучиной. Эхо заметалось над речкой, покатилось по лесам.
— Вот и все...— сказал Алексей, опускаясь прямо на землю возле колеса орудия. Он улыбался как-то странно, вытирал круглый лоб рукавом, подмигивал Петьке:
— В общем, пойми одно: с фашистами можно говорить только оружием и до последнего дыхания.
Утром их вызвал комдив. Алексея назначили командиром вновь сформированного расчета и приказали готовиться к передислокации.
А через некоторое время Алексей узнал, что он награжден орденом Славы II степени. Орденом Славы III степени он был награжден еще весной 1944 года за бои при форсировании Буга. Потом в третьем наградном листе о нем писали:
«22 февраля 1945 года в районе села Барт (Чехословакия) при отражении атак крупных сил пехоты и танков противника тов. Ковпак показал образцы мужества, стойкости и храбрости. Прямой наводкой из своего орудия уничтожил самоходную пушку, истребил 32 немецких солдата. При повторной танковой атаке на огневую позицию, где находилось орудие тов. Ковпака, он не растерявшись, противотанковыми гранатами расстроил танковый строй врага, вынудив их изменить направление, где они попали на наше минное поле, в результате чего подорвалось два танка противника и из своего личного оружия уничтожил танковый десант в количестве 9 фашистских автоматчиков.
В бою за город Вышков (Чехословакия) 30 апреля 1945 года со своим расчетом уничтожил один станковый пулемет и подавил огонь минометной батареи противника. Поддерживая пехоту огнем и колесами в уличном бою за город Вышков, лично сам забросал гранатами ручной пулемет противника, мешавший дальнейшему продвижению нашей пехоты, и уничтожил из автомата 3 солдата и одного офицера противника.
Достоин награждения орденом Славы I степени».
